Бартоломе де Лас-Касас защитник индейцев - Страница 5

— Идите, друзья мои, спать, — сказал лисенсиат. — Проводите молодых сеньоров в комнату.

Не успел хозяин подняться на лестницу, как послышался сильный стук в ворота.

— Хуанито! — крикнул хозяин мальчику-слуге. — Пойди посмотри, кого нам еще бог послал!

— Там какой-то идальго просится переночевать, — сказал, вернувшись, Хуанито.

— А лошадь или мул есть у него?

— Нет, хозяин…

— Так чего же ты, дурень, прости господи, морочишь мне голову и не даешь проводить их милостей спать? Ты же знаешь, что мы не принимаем всяких бродяг и нищих!

— Но ведь нельзя же оставить этого идальго под проливным дождем? — возмутился Бартоломе.

— Эх, ваша милость! Не можем же мы принимать всех бродяг, которые постучатся к нам в венту!

— Все равно! Кто бы ни был этот человек, идальго или нищий, я требую, чтобы его впустили. Я плачу за него!

Лисенсиат удивленно взглянул на Бартоломе, но промолчал. Хуанито через несколько минут привел в залу молодого человека в разорванной и мокрой одежде.

— Благодарю вас, сеньоры. Этот малый сказал мне, что вы просили… — юноша вдруг побледнел и пошатнулся.

Леон и Бартоломе бросились к нему и посадили на скамью.

— Милосердный боже! Вы ранены! — в испуге закричал Леон, увидев на голове юноши кровь.

— Да, — слабым голосом ответил тот. — Они ударили меня по голове… камнем.

Лисенсиат, имевший солидные познания в медицине, приказал немедленно принести из кареты шкатулку с лекарствами и сундук с одеждой. Голова юноши была перевязана, и ему помогли переодеться в сухое платье.

— Рана ваша неглубока, — успокоил лисенсиат. — Я бы сказал, что это скорее ссадина, которая через два-три дня заживет. Выпейте вина, оно вас согреет и подбодрит!

Юноша попытался улыбнуться:

— Спасибо, сеньоры! Меня зовут Мигель де Арана из Кордовы. Я направляюсь в Саламанку.

— В Саламанку! — обрадовался Бартоломе, так как Мигель ему чрезвычайно понравился. — Ведь мы тоже едем туда!

— Теперь мне придется уже не ехать, а идти пешком, или, как говорят студенты, «молотить дорогу по-апостольски», — невесело усмехнулся Мигель. — Негодяи отняли у меня мула и все деньги.

— Сеньор Мигель, вы поедете с нами! — почти одновременно заговорили, перебивая друг друга, Бартоломе и Леон. — У нас есть место в карете! Мы будем очень рады вашему обществу!

Лисенсиат одобрительно кивал головой. Ему тоже понравился Мигель де Арана. Приятный, воспитанный юноша, видимо, из хорошей, хотя и обедневшей семьи.

— Ну, конечно, сеньор де Арана может ехать с нами в карете. Мы будем счастливы оказать ему эту услугу, а он украсит наше общество как будущий коллега.

Мигель поблагодарил своих новых друзей.

— Но что случилось с вами? — спросил Бартоломе. — Кто осмелился напасть на вас?

— Если у вас, сеньоры, по моей вине прошел сон и вы хотите услышать о моем приключении, я расскажу вам, как я, еще два дня назад полный надежд, отлично одетый в ферреруэло из добротного сеговийского сукна, на прекрасном крепком муле, по кличке Лусеро, и с кошельком, в котором приятно звенели золотые песо, очутился сегодня ночью как нищий бродяга у ворот венты!

Приключения Мигеля

Похвальна доблесть, но когда уместна.

Сенека

Старый дон де Арана считал, что младшего сына, едва достигшего шестнадцати лет, нельзя отпускать одного даже до ближайшей венты. Разгорелся спор. Диего, старший сын дона де Арана, сказал:

— Дорогой отец, вспомните, как десять лет назад вы отправили меня в Толедо ко двору его высочества короля Фернандо!

— Да, но ты ехал в сопровождении оруженосца. А сейчас мы лишены возможности иметь слуг…

— Боже мой! — рассмеялся Диего. — Сеньоры, представьте меня, двенадцатилетнего пажа, под охраной дряхлого восьмидесятилетнего оруженосца дядюшки Себастьяна!

— Я тоже думаю, сеньор, — заметил зять дона де Арана, Кристобаль Колон, — что Мигель совершенно спокойно доедет эти три лиги до венты «Инфанта Хуана», где присоединится к каравану купцов!

— Сейчас на дорогах так же безопасно, как на улицах Кордовы, — добавил старинный друг семьи Габриель де Акоста.

Мигель скромно молчал, но с трепетом ждал решения своей судьбы: ему очень хотелось ехать завтра.

— Значит, и вы, дорогой Акоста, считаете, что мальчик может сам доехать до «Инфанты Хуаны»? По моим сведениям, караван должен быть там завтра в полдень. Так сообщил мне знакомый купец…

— Для вашего спокойствия, сеньор, — сказал Колон, — я готов проводить Мигеля до венты.

— О сеньор Кристобаль! — радостно вырвалось у Мигеля.

— Смотрите, сеньор Кристобаль, — шутливо заметил Акоста, — не вздумайте уехать с Мигелем в Саламанку. Мы знаем, что там есть приманка для вас — подтолкнуть комиссию Талаверы, медлительность которой уже вошла в поговорку!

Но Колон не улыбнулся в ответ на эту шутку, а угрюмо сказал:

— У нас в Генуе говорят, что «терпение — пища для лентяев». Но, видит бог, там идет речь о терпении порочном, потому что им пользуется тот, кто живет лишь для того, чтобы пить, есть, бездельничать… Я же трудился всю жизнь с малых лет, и вынужденное безделье рассматриваю как божью кару! Если Талавера будет тянуть и дальше, то это означает, что всевышнему богу и Испании не нужны мои труды!

— Не отчаивайтесь, дорогой Кристобаль, — успокаивающе сказал старый дон Арана. — Я убежден, что ее высочество королева Исабела, ознакомившись с выводами комиссии своего духовника Талаверы, поймет ваши устремления, направленные на возвеличение Испании!