Бартоломе де Лас-Касас защитник индейцев - Страница 30

— Зачем, сеньора, вы не отказали этим неприятным гостям? Вы устали… я вижу!

— Но как же можно, Алонсо, ведь это нехорошо, — возразила донья Анхела. — Нас сочтут невежами и осудят.

— Но вы не любите их!

— Долг предписывает скрывать свои чувства. А ты думаешь, что они любят меня? Старая донья Миранда до сих пор не может мне простить, что не она, а покойная сестра Беатрис стала женой дона Франсиско. Она метила в дом Лас-Касасов, эта сорока! А ее брат ненавидит дона Франсиско и завидует ему, ибо король Фернандо милостив к нам!

— Так зачем же встречаться с этими людьми, сеньора? Надо быть подальше от них, по-моему, если они питают к вам недобрые чувства!

— Ты не поймешь этого, Алонсо. Мы многое делаем против своего желания. Такова жизнь. Послушай лучше, я тебе расскажу…

Но Алонсо так и не был убежден в необходимости видеть тех людей, которые неприятны и злобны. Он рассказал об этом Бартоломе, когда тот пришел домой, и добавил:

— Знаешь, Бартоломе, у нас на Кубе мы делимся последним куском с чужим человеком. Мы скорее сами ляжем спать голодными, чем возьмем на себя грех пренебрежения долгом гостеприимства, который требует накормить и приютить чужестранца, больного или нуждающегося. Чужестранец имеет право на это, ибо он далеко от своей семьи и дома, и еще потому, что он оказал нам честь своим посещением! А эти Миранда, я знаю, живут тут же в Севилье, в замке еще более богатом, чем наш.

— Но, Алонсо, — возразил Бартоломе, — ведь не только поэтому вы принимаете чужестранцев, что они голодны. Ты сам сказал, что гость оказывает честь своим посещением.

— Как же, честь! Донья Анхела рассказала мне, что вся семья Миранда ненавидит вашу семью и завидует вам. Так какова же честь?

Наивные, но полные глубокого смысла суждения Алонсо поставили в тупик Бартоломе. Он не знал, что ему ответить.

— Есть еще этикет, Алонсо, — подумав, сказал он. — И этот этикет заставляет людей делать вещи, не всегда приятные.

— Но ведь этикет придумали люди? — не унимался Алонсо. — Так эти же люди могут его изменить!

Бартоломе рассмеялся:

— Нет, с тобой невозможно спорить! Ты побиваешь меня своей логикой. И на этот раз ты прав!

Как-то раз Бартоломе сказал Алонсо, что ему следовало бы научиться верховой езде.

На смуглом лице кубинца отразилось легкое беспокойство. Как странно! Он так любил животных и птиц. Собаки ходили за ним по пятам, он мог часами играть с ними и разговаривать. Голуби слетались к нему, как только он появлялся во дворе, и садились на плечи, требуя корма.

Он навсегда приобрел любовь и расположение тетушки Мархелины, вылечив ее любимца, рыжего кота, от какой-то загадочной болезни. Теперь рыжий кот с прежней резвостью охотился за мышами, а тетушка Мархелина включила в свое доброе сердце рядом с ненаглядным Бартоломе и смуглого чужеземца.

Алонсо даже приручил зайца, которого принес охотник Хасинте. У зайчонка была сломана задняя лапка. Алонсо вылечил зайца, и теперь тот жил вместе с кроликами в крольчатнике.

Но лошади…

— Что смущает тебя? — спросил Бартоломе, гуляя с Алонсо по саду. — Ведь это очень просто. Я уверен, что ты станешь отличным наездником. Или ты не любишь лошадей?

— О нет! Как можно не любить этих благородных животных, по уму и верности почти равных собакам. Но скажу тебе, Бартоломе, откровенно: какая-то боязнь сковывает меня, когда я гляжу на лошадей. Ведь я вижу их впервые.

— Ты — и боязнь? — недоверчиво возразил Бартоломе. — Ты так смел, так бесстрашен, что любой кастилец вряд ли сравнится с тобой! Помнишь, как на днях мы, катаясь на лодке, попали в сильный водоворот? Признаюсь тебе, я растерялся, и, если бы не твоя смелость и ловкость, клянусь, быть бы нам на дне Гвадалквивира!

— То лодка, Бартоломе! Мне привычна вода. Когда я был маленьким, отец уже брал меня с собой в море на охоту за рыбой.

— На охоту? А как же у вас охотятся за рыбой?

— Мы называем рыбную ловлю охотой, так как она похожа на охоту. У нас есть рыбы-ловцы, или гончие, как собаки. У этих ловцов очень широкая пасть со множеством присосков. Они очень дерзкие и хищные. Если этих ловцов привязать за хвост к бечевке и опустить в воду, то они сейчас же присасываются к любой другой рыбе. Мы тянем за бечевку и вытаскиваем ловца вместе с добычей. Вытащив из воды, их можно легко оторвать от пойманной рыбы и снова забросить в воду.

Бартоломе похвалил изобретательность индейцев. Он решил, что надо попросить кого-либо из моряков привезти несколько гончих рыб и устроить в Испании охоту по-кубински.

— Ну хорошо, а как все-таки с верховой ездой? — снова спросил Бартоломе.

— Ты очень этого хочешь?

— Конечно! Подумай, какие дальние прогулки мы сможем совершать с тобой верхом! А охота! Ведь ты настоящий охотник, и я научу тебя увлекательной соколиной охоте или охоте с нашими борзыми — Нисом и Эвриалом, которых ты полюбил. Это так интересно и, я убежден, понравится тебе. И еще… — Бартоломе вдруг умолк.

Алонсо ласково коснулся руки Бартоломе. Тот сжал его руку:

— Когда поправится отец, я смогу уехать в Саламанку… И тебя возьму с собой! И ты посмотришь на дом, где жила Беатриче.

— Хорошо, — просто ответил Алонсо, — хорошо, Бартоломе, завтра же мы начнем!

Верховая езда и охота

Что всего приятнее? Достигать желаемого.

Фалес

Старый оруженосец, дядюшка Педрос, много лет назад учивший Бартоломе верховой езде, вновь был призван для этой цели. Но теперь ему предстояло учить молодого чужеземца из далекой Индии.